|
ОБЕЗЬЯНЬЯ ВОЙНА
Старый мудрый Кар тяжело опустился на ветку: сегодня был тяжелый день.
Утром Кар летал за дальний лес к большой твердой дороге, которую люди построили для своих огромных ревущих птиц. Там он собирался полакомиться парой неподдающихся шариков ореха, которые он спрятал еще осенью в расщелине старого дерева. Старый ворон не любил долго и безуспешно заниматься с твердым орехом – так делают жирные безмозглые вороны и желторотые птенцы. Он, мудрый Кар, взлетал над твердой бетонной дорогой высоко-высоко и с силой бросал орех с большой высоты. Редкий орех не раскалывался на кусочки, падая на взлетную полосу. Потом Кар важно собирал вкуснейшую сердцевину ореха и моргал от удовольствия своим черным глазом. Потом было много разных дел на городской свалке, и только к вечеру Кар попал домой. Старые кости ворона предвещали непогоду и он тяжело поднялся в воздух, резко вскрикивая, чтобы известить миру о завтрашнем снеге. Стая, громко "переговариваясь", готовилась к ночлегу, но Кар знал, что не заснет и тихо качался на своей любимой ветке глядя в сторону заходящего солнца. Кар вспоминал, думал.
Он очень любил свое гнездо и гордился им – оно было удивительно прочное и к тому же замечательно блестело. Совсем еще ранней весной старый ворон летал далеко, к виноградникам, где лакомился оставшимся на зиму виноградом. Гронки были засохшие, сморщенные, но сладкие и полезные для старой птицы. И вот здесь то Кар и увидел очень крепкие и блестящие "веточки" для своего гнезда. Ворон только косил черным глазом, когда люди, работающие на виноградниках, разводили руками, не досчитываясь этих "веточек".
– Иваныч, а Иваныч! Вчера алюминивую проволоку для подвязки винограда нарезал, сложил, а сегодня – ничего нет. Ты не знаешь, куда она могла подеваться? – удивлялись они.
Кар любил осень – сытное и спокойное время. После весенних и летних забот можно было позволить себе покачаться на родной ветке, вспоминая, мечтая. Сегодня днем Кар видел косяк улетающих диких уток и, поднявшись в небо, прокричал вожаку слова утешения, а тот, отозвался из знобящей высоты благодарным криком. Гордый Кряк увел стаю в трудный и, наверно, последний для него перелет.
Кар тяжело перешагнул на ветке от этих дум. Ворон давно жил в этих краях: он уже не считал свои весны, забыл людей и животных, которые жили, плодились и умирали рядом с ним, но всегда, сколько помнил себя, он не мог заснуть спокойно, когда видел в небе кричащий громко и жалобно, косяк перелетных птиц.
Воронья стая отгалдев, давно спала, а Кар сидел и думал о себе, птицах, солнце.
Утро выдалось серое, со снежными тучами и Кар решил лететь в свое любимое место – зоопарк. Здесь всегда можно было вкусно поесть, поболтать со странными заморскими птицами, посмотреть на диковинных зверей, услышать новости и показать себя. Здешние обитатели ждали ворона: он рассказывал им о лесе, что пел листвою летом и стоял тихим и прозрачным зимой; о светлом озере, в котором плескалась рыба и купались звезды; о мягкой траве и необозримых полях с наливающимся колосом. Звери слушали ворона и их печальные глаза наливались тоской: одни рвали железные прутья, другие ложились на голые доски вольеров и надолго застывали в безысходной, глубокой печали.
Сегодня зоопарк был тих и почти безлюден. Слона перевели в зимний вольер и Кар подпрыгивая, чтобы согреться, клюнул увядшую морковку да клочок сена. Орлы и грифы еще сидели на ветвях в своем вольере, но Кар ясно видел, что царственные птицы мерзли и "не в духе". В водоеме еще плескался белый медведь, но уже никто не смотрел на это и не бросал ему конфеты. Бегал из угла в угол усурийский тигр да надрывно и дико кричал шакал, выкрикивая миру свою печаль.
Кар перелетал из одного вольера к другому и равнодушно склевывал хлебные крошки и остатки мяса. Зимний ветер, резвясь, подбрасывал обертки из-под мороженого и фантики от конфет. На "детской площадке" Кар совсем немного покачался на качелях, съехал пару раз с горки, но сегодня это не доставило ему удовольствия.
В самом веселом месте зоопарка, где всегда собирались толпы людей – у обезьянника, тоже было тихо и безлюдно. Обитателей уже переводили в теплые вольеры и только еще кое-где сидели грустные, мерзнущие обезьяны. Кар не любил обезьян за их суматошный, непоседливый характер, но сегодня они выглядели такими несчастными, что вызвали у него жалость. Он близко подлетел к африканским мартышкам и одинокому новенькому павиану.
Новенький сидел, сжавшись, и тихо плакал. Кар даже свистнул от удивления и жалости. Длинная грива и мощные зубы не пугали ворона и он подлетел почти вплотную, чтобы подбодрить обезьяну.
Гирр поднял свою крупную голову и глянул на Кара такими глазами, что ворон понял – даже у веселых, сумасбродных зверей бывают невыносимые, горестные дни. Кар не был жадной птицей и сейчас, глядя в невыносимо грустные глаза новенького он вдруг стремительно взмыл вверх и легко спланировав у слоновника, вырыл свою давнишнюю находку – большое засохшее печенье.
Правда, Кар хотел унести его себе в гнездо и съесть в один из зимних, вьюжных дней, но сейчас необходимо было порадовать новенького.
Гирр увидел печенье и сразу потянулся к нему. Ах, каким оно было вкусным и сладким! Раздавливая его своими большими зубами, он зажмурил глаза и на одно мгновение, на краткий миг представил, что он дома – на бескрайних открытых ландшафтах Восточной Африки.
Потом старый Кар бегал перед новеньким и суетливо, беспорядочно рассказывал о том, какой это большой и добрый зоопарк: сколько здесь бывает летом людей с большими конфетами, как здесь весело и сытно, а еще о том, что зима скоро, совсем скоро пройдет и опять будет солнце. Гирр слушал его и глаза его теплели, но Кару хотелось увидеть, как он хлопает в ладоши и радостно кричит – как заведено у обезьян. Гирр еще вздыхал и в глазах его стояли слезинки. Кар пообещал ему прилетать сюда часто-часто и подружиться с ним и только после этого новенький обрадовался, захлопал в ладоши и суетливо забегал по своеу вольеру.
Кар еще не раз прилетал в обезьянник, но после того дня, когда узнал горестную историю друга, решил разобрать гнездо на любимой ветке и перенести его в зоопарк, чтобы быть неразлучным с Гирром.
Многочисленная семья обезьян жила на открытых просторах саванны, делая время от времени набеги на распаханные человеком земли, где росли такие вкусные зерна, подставляла тела жаркому ветру, танцевала и хлопала в ладони под сильными струями редких тропических ливней. Весной Гирр нашел свое счастье в маленькой ласковой обезьянке Лаа. Она принесла ему столько радостных минут, столько нежности, что не было на этой прекрасной и большой земле существа более счастливого, чем он. Все дарило любовь: цветущая саванна, яркое солнце, маленькая Лаа и вкусные плоды.
В тот год ветер не принес ни одного дождя, а безжалостное солнце июльской Африки высушило небольшие озера и даже реку Тану. Жирафы и зебры, львы и бегемоты, обезьяны и их главный враг – леопард – все, все животные, птицы, люди искали воду, бредили водой. Большой род обезьян начал погибать от жажды; просила пить и маленькая Лаа. Гирр не мог выносить этой пытки, не представлял себе жизни без своей Лаа и ради нее решился на небывалое.
Он не раз видел, как люди бережно черпали воду из большой длинной машины, выстраиваясь у нее в бесконечную очередь, а потом разносили ее в больших сосудах по домам.
Гирр боялся людей, впрочем, как и все его сородичи, но сейчас вода была так близко, притягательна и так хорошо пахла. Он, такой большой и яростный, вдруг закричал из кустов страшно и призывно. Из зарослей кустарника, из-за деревьев прыгали, бежали, нападали и опрокидывали людей стаи страшных, скалящихся обезьян, которые рвали зубами, топтали и толкали людей, стоящих в очереди за водой.
Гирр не знает когда, и откуда появились люди с ружьями, но до сих пор слышит стон умирающей Лаа, которой так и не досталось воды.
Из большой семьи обезьян выжили немногие: многих убили, многих изловили и отправили кого куда. Гирр снова скрипнул зубами и в его глазах появилась тоска. Кар слушал и часто вздыхал, моргая от переполнявших его чувств черными глазами. Много всяких историй он слышал на своем веку, но эта заставила его еще раз поблагодарить судьбу за то, что он, старый ворон, никогда не
испытывал такого: не видел пересохших рек и падающих от жажды птиц.
Старый Кар, переполненный думами, тяжело поднялся в морозный уже воздух и полетел к родному гнезду. Подлетая, Кар крикнул громко и встревожено – люди рубили деревья. Он видел, как упало его родное, знакомое с детства дерево и свалилось, звеня, его прочное, блестящее гнездо, которым он так гордился.
Только к вечеру люди закончили пилить деревья, а один из них, удивленный вороньим гнездом из алюминивой проволоки, забрал с собой и его.
Старый Кар долго-долго сидел на проводах, прощаясь со своим лесом, и на него падали крупные белые снежинки. К утру ударил злой январский мороз, но только Кар не заметил этого – его маленькое скрюченное тельце заносила снежная поземка.
h h h
|
