МОРЕ СЛЕЗ

Море умирало. На пустынных, покрытых мокрой грязью и тиной местах, ходили птицы; в соленых лужах лежали ракушки; на глубоких местах бывшего дна росла белесая, жесткая трава. На высушенных солнцем солончаках, совсем некстати, попадались рассохшиеся шаланды, а ведь когда-то их качали волны и ветер надувал их паруса. Больное море давно оставили все: ушла рыба, бежали животные, улетели птицы, переселились в города и стали торговцами, рыбаки.

По дну моря гулял сердитый ветер и перебирал седую траву да остатки брошенных рыбацких сетей. Тихо и пустынно было в этом краю, как у постели нелюбимого больного, который умирал долго и невыносимо тяжело.

В самом центре солончаков, у островка старых рыбацких шаланд, стояла маленькая, совсем покосившаяся от сильных ветров, хижина. Когда-то эта хижина стояла на самом стыке волны и суши. Часто-часто морская волна лизала порог и заглядывала вовнутрь, но теперь… вокруг было только безбрежное пространство, поле с больной, жесткой травой.

В маленькой хижине совсем одиноко жила прекрасная юная девушка. Она была стройной и смуглой, имела доброе бесхитростное сердце и большие мечтательные глаза.

Когда Лара была совсем маленькой девочкой, здесь еще был поселок рыбаков. Было шумно, весело, кипела жизнь. Лара жила с мамой и бабушкой, имела друзей. Но больное море все меньше и меньше давало рыбы и, наконец, ее не стало совсем. Потянулись в город, оставшиеся без работы рыбаки – уезжали целыми семьями, покидая родные, насиженные места. И вскоре только несколько семей, да маленькая стайка чаек, остались верны морю. Но вот настал день, когда и эти птицы в низком полете, почти касаясь крылом невидимой волны, простились с морем. Люди плакали, видя это прощанье, и только тогда самые терпеливые решили уехать. Уехала и мать Лары, не сумев убедить их с бабушкой покинуть эти места.

Бабушка помнила Арал то бушующим, то ласковым, с теплыми зелеными волнами, с прозрачными глубинами. Она нежно и терпеливо любила море, как прекрасного, но капризного возлюбленного. Она даже простила ему то, что он забрал у нее сына – отца Лары. Многие рыбаки оставались в море навсегда, не сумев укротить его суровый, своенравный характер. Бабушка всерьез считала, что Арал подарил ей внучку и назвала ее в честь него – Лара.

Долгими осенними вечерами, когда они спасались от жестокого соленого ветра у очага, бабушка рассказывала внучке о ласковом и коварном нраве моря, о рыбацких буднях и косяках рыб, которые водились в нем, о теплых волнах, о синих глубинах. Лара не помнила моря таким, но нежно любила его по рассказам. Она часто видела его волнующиеся глубины и едва плещуюся гладь во снах, в своем воображении. Ей, почему-то казалось, что именно она должна сделать что-то такое, что возродит Арал, подарит ему былую мощь.

С бабушкой они часто гуляли по серому, соленому полю, бывшему когда-то Аралом и бабушка просила, заклинала внучку не уезжать отсюда, не бросать море, которое, оставшись совсем одно, безлюдное, умрет окончательно, навсегда. Они обе наивно считали, что пока рядом с Аралом живет хоть одна душа, которая любит его, он не умрет и найдет в себе силы возродиться. Лара обещала бабушке быть с морем до конца своих дней и сделать все, что в силах человеческих, чтобы море жило, вздымало водную гладь, как прежде.

Вскоре не стало и бабушки и Лара осталась совсем одна. Одна на огромном безлюдном пространстве бывшего моря. Целыми днями она бродила по неровной поверхности, собирая водоросли, ракушки, рассматривая полусгнившие остатки рыбацких лодок, от которых еще пахло рыбой. Глядя на летящие по небу облака, она просила, умоляла их не уходить в чужие края, а, собрав всю мощь, весь небесный запас излить сюда, оживляя старый Арал. Но облака неслись дальше, не слыша, не ведая ее огорчений. Часто, сидя на пороге хижины и глядя в бескрайнюю даль, она думала о том, чем можно помочь морю. Она строила планы, выдвигала идеи и тут же их отбрасывала за неосуществимость и, наконец, в отчаянии, кричала ярким, далеким звездам – взывала о помощи. Лара не понимала, что случилось с морем, но она знала точно только одно: что-то разладилось в природе от неумелого хозяйствования человека, а значит, только он и обязан спасти море.

Она часто плакала, понимая свое бессилие, и думала сквозь слезы, что если бы этим можно было наполнить Арал, она плакала бы день и ночь.

Однажды утром, не найдя на солончаках обычных грязных луж, она поняла, что дни бедного Арала, сочтены. Она проплакала целый день и просила серые, летящие
над ее головой тучи остановиться и подарить долгий и полноводный ливень; она просила мать-Землю простить всех нас и оживить Арал, который так бездумно погубили люди. Далекие звезды слушали плач девушки и
молчали.

Лара заснула на пороге своей старой рыбацкой хижины после долгого ночного разговора с мертвым Аралом, Землей, звездами…

Ей казалось, она не спала. Серая, безжизненная даль осветилась неярким, голубоватым свечением. Этот свет приближался, направляясь к ней. Ларе не было страшно – ей было интересно. Это светился и неярко поблескивал большой шар, который словно катился к ее ногам и остановился неслышно у самого порога. Свечение померкло и затем погасло. Остался только свет звезд да затаенное дыхание девушки. Сначала она даже не поняла, откуда шел голос, но потом увидела странное небольшое существо с резкими движениями и монотонным голосом. Он говорил, а она слушала и удивлялась.

Их служба инспектирует эту часть Вселенной и аппаратура зафиксировала ее зов о помощи. Они, разведчики, запросили в связи с этим центральный пост и база готова собрать всю свою мощь и энергетически подкрепленная сводными станциями Объединенного Кольца, выполнить поставленную задачу. Арал будет жить, они готовы исправить неумелое хозяйствование человека, сюда вернутся: рыба, птицы, люди.

Глаза девушки засветились от восторга, сердце подпрыгнуло от радости.

– Но, – продолжал монотонный голос, – служба
спасения понесет огромные энергетические убытки и они должны быть возмещены. И опять заныло ее бедное сердце от своего бессилия – разве она в состоянии оплатить такую работу? Бесстрастный голос будто прочел ее мысли и продолжал говорить, все больше удивляя
Лару.

Их Объединенная Кольцевая Станция работает на чудесном и очень ценном сырье, которое обладает огромными резервами и является самым перспективным в Космосе. За счет нее они смогут проделать работу в считанные дни. Это ценнейшее сырье является сконцентрированной, съаккамулированной субстанцией, взятой из наших, человеческих эмоций. От доброго, счастливого человека они могут получить много полезного и мощного сырья, накопив которое они способны сдвинуть горы и возродить моря в прямом смысле этого слова. Расходуют эту силу они очень бережно, экономно и поэтому рассчитывают на взаимообмен. Они Земле, человечеству – живой, бушующий волнами Арал, а им – Лара, как источник сырья, для восполнения их затрат. И здесь, каким-то только им известным способом, они показали Ларе живой, пахнущий водой и рыбой
Арал, она даже ощутила у себя под ногой его теплую, ласковую волну; услышала звук прибоя; увидела
его налитые, огромные глубины, в которых жила
рыба. Над волнами снова кричали чайки, а рыбаки готовили сети. Она захлебнулась от восторга, от счастья. Плата за все это показалась ей такой незначительной, маленькой, что она даже не колебалась. Что, в сущности,
всего то одна человеческая жизнь, пусть даже эта жизнь
ее, Лары?

Просто она еще раз, последний, посмотрела на безжизненные пространства с седой травой перед собой и подумала, что, если бы все люди Земли захотели полюбить Арал так сильно, как она и постарались бы помочь ему, то не нужна была бы помощь этих "спасателей". Но люди слишком заняты своими простыми, будничными делами, а медлить нельзя.

Скучный, равнодушный голос торопил ее. Девушка горячо поблагодарила звезды за помощь, встала, вытянувшись во весь свой небольшой рост, чтобы подальше увидеть дали сухого Арала; низко поклонилась старой хижине, в которой прошла ее короткая жизнь. Затем замерла на мгновение, прощаясь с этим печальным, но любимым ею пейзажем – маленькая и такая трогательно смелая в своем легком платьеце. Лара вздохнула глубоко-глубоко синий воздух Земли, наклонившись, подняла маленькую перламутровую ракушку старого Арала и, зажав ее крепко в руке, ступила на ступеньку светящегося шара.

Арал оживал. В него, как по взмаху волшебной палочки, прибывала и прибывала вода. Вскоре в него вошла стая мелкой рыбешки, вернулись с веселым гомоном чайки, потянулись животные, пришли люди. Старые, рассохшиеся рыбацкие шаланды закачались на темно-зеленых волнах. Рыбаки возвращались в свои дома, чинили сети и только старая, покосившаяся от ветров хижина была пуста. Волны лизали ее порог и часто заглядывали во внутрь.

Люди забыли о Ларе, а если кто и вспомнил, то говорил о ней всякое.

h h h